Мачеха

     Это была во всех отношениях теплая компания. Мальчишки и девчонки имели практически все необходимое для спокойной жизни и развлечений: фирменные джинсы и магнитофоны, "видаки" и супермодные журналы. Они сызмальства привыкли получать все, что им хотелось, сразу и без предварительных условий. Родители обеспечивали им будущее - во всех смыслах. Тане дорогу в жизни никто не прокладывал. Конечно, отец помог ей, но он вечно пропадал на работе, говорил уклончиво, что "служит на государевой службе". После смерти матери, которую Таня уже и не помнила, отец не женился. И девочка была предоставлена сама себе. Зато после окончания школы отец спросил ее: "Хочешь в кино сниматься?" И все. А через несколько дней сообщил, что она будет подавать документы во ВГИК.

     Экзамены Таня сдала с легкостью. Сама не понимая, почему. Конечно, она готовилась, но ведь не настолько хорошо, чтобы сдать на все "пятерки". Когда она называла свою фамилию - Тимохина - экзаменаторы почему-то сразу добрели, разговаривали с ней учтиво, даже ласково. И терпеливо выслушав ее, ставили "отл.".

     Во ВГИКе Таня попала в почти сказочный мир. Она очутилась среди ребят и девиц совершенно ей незнакомых, непонятных, загадочных. Многие из них носили известные - знаменитые - фамилии. И Таня смотрела на них с затаенным восторгом.

     Как и ее одноклассники в Можайске, вги-ковцы тоже устраивали тусовки, но совсем не похожие на те, к которым привыкла Таня. В Можайске десятиклассники обычно собирались у Витьки Кустова, безнадежного троечника, когда его мать в очередной раз уходила в ночную смену на полиграфкомбинат. Тушили свет, крутили записи, выпивали, а потом, когда по телу разливалась приятно-возбуждающая истома, Таня с пугливым восторгом ощущала на своем теле липкие пальцы соседа и слышала прерывистое частое дыхание. Чьи-то руки лезли ей под юбку, оттягивали резинку трусиков, лихорадочно, рывками пробирались поближе к кучерявому лесочку на лобке и скользили дальше, ниже, в пульсирующую влажную пещеру... Но продолжения не было. То есть горячие ищущие руки продолжали шарить по ее животу, бедрам, паху, и через какое-то время она чувствовала, как мальчишка содрогался и замирал, тяжело дыша, а иногда, постанывая, отшатывался от нее и, вскочив на ноги, растворялся во тьме прокуренной комнаты.

     На одной из вгиковских вечеринок Таня познакомилась с Ириной, дочкой известного режиссера Савина. Ирине сразу понравилась красивая провинциалка, и она решила преподнести ее как подарок своей компании. А компания была и вправду "золотая". Лена Абросимова, дочь известного певца, Настя Исаева, чья матушка считалась секс символом советского кинематографа и, как говорили, была любовницей кого-то из правительства, Игорь Крашенинников, сын главного комедийного актера страны, Семка Гольдштейн - сын кинооператора Михаила Золотова, который снял, кажется, все фильмы про Великую Отечественную войну. Был и Сашка Расулов, сын народного поэта, и Тамара Ракитина, дочка Сергея Ракитина, "вечного посла Советского Союза", который сменил почти все европейские столицы.

     Вскоре Таня увидела их всех у Ирины дома. Савины-старшие уехали отдыхать ("На Канары", - гордо сообщала Ирина), и "хата была свободна".

     Дверь открыла Ирина. Она была в обтягивающих джинсах и лиловой маечке с низким вырезом спереди. Таня невольно обратила внимание на большие, правильной формы, выпуклые груди. Сквозь тонюсенький трикотаж отчетливо проступали крупные, торчащие соски. Таня засмущалась: она была в старом коричневом платье в красную полоску и с кружевами. Ирина провела Таню в большую комнату. Ребята при ее появлении оживились и, здороваясь, тут же начали заигрывать. Игорь Крашенинников вытащил хозяйку на кухню и насмешливо спросил:

     - Слушай, Ириш, на кой черт ты привела эту можайскую девицу? Она же нам весь кайф сломает?

     - Не сломает, - загадочно ответила Ирина, игриво потрепав Игоря по щеке. - Смотри, сам ей чего-нибудь не сломай! Глупая, чистая и непорочная. Ты, наверно, таких девчонок в жизни не встречал. Пользуйся случаем.